История языка русской письменности
Том I
ISBN: 978-5-91244-183-7, 978-5-91244-184-4
Год: 2017
Объем: 816 с.
О книге
В. М. Живов (1945‒2013) – выдающийся ученый‐славист, автор фундаментальных трудов по истории русского языка, древнерусской письменности, русской литературе разных эпох, истории византийской и русской культуры, русской церковной истории.
Монография представляет результаты многолетнего изучения В. М. Живовым закономерностей исторического развития русского литературного языка. Центральной идеей исследования является мысль о том, что литературный язык развивается не спонтанно и «органически», а по сценариям, которые создаются культурными процессами.
Книга в основном строится по хронологическому принципу, при этом отдельные темы, связанные со структурными характеристиками письменного языка, рассматриваются сквозным образом.
Первый том содержит две части исследования, которые посвящены древнейшему периоду (XI–XIV вв.). В первой части рассматривается внешняя история этого периода, включающая такие аспекты, как возникновение письменности у восточных славян, культурно‐исторический контекст ее появления, типы ее использования, формирование регистров, особенности членения коммуникативного пространства и др. Во второй части анализируются лингвистические параметры, которые обеспечивают дифференциацию регистров письменного языка, и исследуется динамика их взаимодействия.
Монография предназначена для специалистов (лингвистов, литературоведов, историков) и для всех интересующихся историей русского языка и историей русской культуры.
Монография представляет результаты многолетнего изучения В. М. Живовым закономерностей исторического развития русского литературного языка. Центральной идеей исследования является мысль о том, что литературный язык развивается не спонтанно и «органически», а по сценариям, которые создаются культурными процессами.
Книга в основном строится по хронологическому принципу, при этом отдельные темы, связанные со структурными характеристиками письменного языка, рассматриваются сквозным образом.
Первый том содержит две части исследования, которые посвящены древнейшему периоду (XI–XIV вв.). В первой части рассматривается внешняя история этого периода, включающая такие аспекты, как возникновение письменности у восточных славян, культурно‐исторический контекст ее появления, типы ее использования, формирование регистров, особенности членения коммуникативного пространства и др. Во второй части анализируются лингвистические параметры, которые обеспечивают дифференциацию регистров письменного языка, и исследуется динамика их взаимодействия.
Монография предназначена для специалистов (лингвистов, литературоведов, историков) и для всех интересующихся историей русского языка и историей русской культуры.
Читать фрагмент
Исключительное внимание к соотношению книжного и разговорного языка, характерное для историков русского языка и воплотившееся в разных теоретических построениях (включая теорию диглоссии), восходит в конечном счете, как мы уже говорили, к младограмматическому представлению о первичности устной речи перед письменной, о вторичности письменной фиксации, которая в истории языка может служить лишь как источник для реконструкции устного узуса. Как только мы приписываем письменной традиции собственную динамику, перспектива радикально меняется и мифологическая первичность устной речи (опирающаяся на представление о спонтанности как предпосылке реализации «естественного» языка) уступает место изучению механизмов преемственности. Очевидно, что именно изменения в этих механизмах приводят к изменениям в письменном узусе (узусах), так что, изучая различные параметры эволюционирующего узуса, мы получаем материал для реконструкции механизмов преемственности (см. о механизмах преемственности и выборе морфологических вариантов: Живов 2004а, 18–21). Реконструировать механизмы преемственности позволяет прежде всего лингвистическая гетерогенность летописей. Анализ гетерогенных по языку гибридных текстов (прежде всего летописей) показывает, что те части, которые книжник воспроизводит, основываясь на удаленных от него по времени источниках, и те части, которые он пишет самостоятельно, связаны непрерывной цепью связующих звеньев, указывающих на постепенность эволюции узуса (ср.: Живов 1995а; Петрухин 1996). Эта эволюция совершается благодаря постоянно происходящей семантической реинтерпретации. Поскольку освоение предшествующей книжной традиции осуществлялось без грамматик и словарей, чтение предполагало интерпретацию лингвистического материала в тех семантических категориях, которые были автору доступны (прежде всего из его языкового опыта, связанного с разговорным языком). Стремясь сохранить формальные элементы, характерные для корпуса существующей книжности, автор делал это в меру своих возможностей, употребляя эти элементы в том значении, которое он выводил из усвоенных им примеров. Понятно, что такое употребление могло существенно отличаться от исходного, имевшего место в освоенных текстах. Степень отличия определялась, видимо, двумя моментами: во‐первых, степенью несходства (по тому или иному конкретному параметру) языка этих текстов с разговорным языком автора, во‐вторых, индивидуальными возможностями автора, т. е. его начитанностью, языковым чутьем и стремлением воспроизвести узус своих предшественников лишь в общих чертах или относительно детально. Способ трансмиссии языковых навыков от поколения к поколению не отличается здесь по своему устройству от того, который наблюдается в устном (живом) языке и выступает как эталон «естественности» для ориентированного на «природу» языкознания. Большинство летописей, содержащих описание событий от «начала» истории до времени жизни летописца, в своих лингвистических характеристиках гетерогенны, т. е. языковые параметры меняются в зависимости от того, о каком времени идет речь в анализируемом фрагменте. Такая ситуация понятна, поскольку летописец, излагая события, не известные ему как современнику (или не дошедшие до него в рассказах очевидцев), пользовался источниками, написанными до него, чаще всего просто их воспроизводя или компилируя. Части летописи, компилированные из более ранних источников, сохраняют языковые особенности своего времени, но вместе с тем обнаруживают их восприятие позднейшим автором, интерпретировавшим их лингвистические характеристики в соответствии со своим языковым опытом. В этих частях как раз и действует механизм семантического переосмысления, состоящий в том, что формы и конструкции переписываемого текста интерпретируются в семантических категориях, присущих языковому опыту компилятора. Как можно представить себе эталонный (реализующий простейшую чистую схему) летописный текст? Над текстом летописи работает несколько поколений летописцев, каждый из которых прибавляет к первоначальному повествованию свою часть, описывающую события того периода, на протяжении которого, говоря словами пушкинского Пимена, «свидетелем Господь меня поставил». Если бы мы имели дело с оригиналом такой летописи, он бы представлял собой конволют, и мы могли бы наблюдать смену лингвистических навыков пишущих от поколения к поколению, смену, отражающую изменения в языке, т. е. дающую хронологические срезы.Рецензии
О книге «История языка русской письменности» | Никита Брусиловский, журнал «ИСТОРИК», № 3 (27) Март 2017
«Виктор Маркович Живов и "История языка русской письменности"» | Портал «Грамота.ру»
Книги по теме
Новинки
Бестселлеры
Скоро
Книги автора
Купить
: Нет в наличии в издательстве, спрашивайте в книжных магазинах руб
Купить
: Нет в наличии в издательстве, спрашивайте в книжных магазинах руб